Предисловие куратора

 … говорил волк Красной Шапочке

Перед вами разворачивается история о росте и взрослении. История о том, как девичья сообразительность превращается в женскую мудрость, как мальчишка-подмастерье становится мастером. Это рассказ о пути от радости открытия до боли, сомнений и страха при столкновении с собственным творением. История адаптации, смерти и возрождения.

Ни один из персонажей этой истории не может позволить себе роскошь отказаться от неизбежности взросления. Единственное, что они могут сделать, — это сохранить или продлить способность ребенка бодрствовать и спать одновременно. Взросление требует принятия ответственности, и если у вас нет детей, вопрос «За что?» вполне оправдан. Потому что то, что изначально кажется стоящим, нередко оказывается никудышным хламом. Радостный вопль играющего ребенка «Я тебя съем!» превращается в встречу со зверем, с еще не познанной жизнью, которая может сломать и свести счеты как с каждым отдельным человеком, так и со всей эпохой постправды. Хорошо, если есть возможность изменить правила игры, подобно старому коллекционеру предметов искусства или галерее, которые начинают жадным взором искать драгоценную красоту в повседневных вещах, когда великие произведения и сакральные объекты закончились, были проданы или похищены. И о чудо, оказывается, эта красота, наполовину ремесло, наполовину искусство, действительно существует!

И вот мы подошли к сегодняшнему дню, где старый добрый пока еще живой художник знает все лишь об искусстве, ничего не понимая в обыденных вещах, в то время как молодой и подающий надежды склонен считать искусством слишком многое, с поразительной легкостью называет свои работы «произведениями» и осознает, как важно найти им повседневное применение. Он исследует свое тело и обнаруживает предметы вокруг него, пытается проникнуть под кожу и между тканями, он также замечает, что объект имеет тело, и тело может превратиться в объект. Он пытается отождествить себя с природой, и иногда ему это на какое-то время удается, ведь кто из нас не разговаривал с цветком, животным и деревом, а часто также с пылесосом, автомобилем или швейной машинкой. И с роботом! Особенно, если его алгоритм настроил свои значения так, чтобы они были ярче и четче, чем у ближнего. Преемственность с историей искусства хрупка и трудно осознаваема, профессионализм художника бессмыслен, все так или иначе быстро заканчивается, а совершенство не имеет особого значения. Но и это изменится.

Эне-Лийс Семпер, Лийсамари Вийк, Кристель Циммер и Анита Кремм. Видео

На этой выставке представлены молодые художники и художники постарше. Можно сказать, учителя и ученики. Ведь учителя, о которых на время забыли, и ученики, которые не чувствовали себя учениками, постепенно вернулись. Сначала «отцеубийцы» девяностых вновь стали почтительными поклонниками, напоминающими своих родителей и прародителей, а затем и учителя последовали их примеру. Они подошли к своим ученикам настолько близко, что спорадический обмен ролями становится неизбежным.

Эне-Лийс Семпер, отправная точка творчества которой – взращивание художественного образа из самой жизни, может многое сказать молодежи, в том числе и то, что профессионализм — вовсе не пустяк и требует серьезных усилий, поэтому им следует готовиться к более длительному периоду ученичества. С самого начала она подчеркивает, что выразительность работы художника не обязательно зависит от выбора медиума, тем самым расширяя горизонты будущих театральных художников за рамки сценического пространства.

Творчество Эне-Лийс как видеохудожницы отличается лаконичностью, эффектной простотой исполнения, а также рискованными, часто опасными для исполнителя действиями. Ее отважную свежесть, очень личную и безраздельную, с которой она в конце девяностых пришла в искусство, трудно повторить, отчасти именно поэтому ни ее ученики, ни ученики Марка Райдпере, который как преподаватель делит с Эне-Лийс годы становления и факультет, не похожи на своих учителей.

Эне-Лийс учит не конечному результату, а методу и процессу его достижения: четко продуманной и прочувствованной авторской позиции, просто и точно сформулированной последовательности действий, часто с использованием повторов и медленно нарастающего напряжения. Его собственные произведения движутся по грани между строгими рамками и свободолюбивым содержанием; ее наставления – будто нож, которым режет прежде всего себя, глубина этого разреза. Она учит молодых выражать через тело уязвимость и смелую чувственность, что является основой честности и подлинности творческого результата. Никто не стесняется обнажаться, и этот, пусть и самый простой способ продемонстрировать уязвимость, почти всегда срабатывает. Работа с повседневной жизнью, с материалом, полученным путем наблюдения за ней и обогащения собственного опыта, — это кратчайший путь к сердцу каждого человека.

Анита Кремм, Кристель Циммер и Лийсамари Вийк – все они в 2021–2023 годах принимали участие в работе Лаборатории образной мысли («Лаборатория образной мысли – это творческое подразделение, образованное в рамках отделения сценографии Эстонской академии художеств, которое занимается художественными образами и их проявлением в различных формах», – говорится на сайте ЕКА).

Видео, представленное на выставке, стало результатом экспедиций Лийсамари на нарвский завод Балтиец в 2022 году. Сегодня, параллельно с магистерской диссертацией, онa работает в театре и кино как художник, перформер и дизайнер.

Кристель, помимо работы в театре Von Krahl, успевает заниматься и актерской и выставочной деятельностью, и даже литературным творчеством: в качестве составителя и автора она участвовала в издании антологии молодых писателей из стран Балтии.

Анита помогает Эне-Лийс в академии, не оставляя при этом работу художника. Она провела амбициозную полномасштабную персональную выставку в галерее Hobusepea и, похоже, ей нравится путь художника-одиночки. Трудолюбивая и любознательная, одновременно ребенок и взрослый, она всегда готова погрузиться в пучины неизведанного.

Не следует забывать, что речь идет о сценографах по образованию, которых заманили в этот выставочный зал, но они в той или иной степени остаются зависимыми от театрального опыта, как волки зависимы от леса. Во времена, когда театральность и перформанс прочно вошли в экспозиционное пространство, а такие термины, как «драматургия» и «хореография», уместны не только в театре, но и на художественных выставках, представленные здесь работы Эне-Лийс, Аниты, Кристель и Лийсамари обладают подлинностью, почерпнутой из самой жизни. Для выставки отобраны более ранние и менее известные видеоработы Эне-Лийс, в которых ясно и бережно отражены ее хрупкость и болевой порог. Это показалось важным.

Тынис Саадоя и Ээро Алев. Живопись

В отличие от Эне-Лийс Семпер, Тынис Саадоя копает глубоко, но в очень ограниченной области. Его медиум – живопись, с ее помощью он вглядывается в истину и ведет свои битвы. Не жизнь, полная дикости, а культура – его собственные способности и навыки, противопоставленные наследию живописи – обеспечивает на пути Тыниса Саадоя как художника неизбежное присутствие других. Это утонченные и в то же время мощные противники. С одним из них (с собой) он безжалостен, он вечный ученик, который, стремясь к росту, постоянно ставит перед собой новые задачи и вызовы. От другого, а именно, от искусства, он не требует ничего и благодарен, как паломник, ведь что бы он делал без возможности продолжить преемственность живописи?

Тынис начинает с того, что было дано ему в начале его творческого пути: с фотографии и взаимосвязи ее c изображением, нанесенным на холст. Поначалу достаточно градаций черного и белого, плавной или прерывистой линии… Но даже в самых простых приемах ему удается довести свой подход до совершенства, отточив простоту до последнего предела. Системный, последовательный, точный и, кроме того, владеющий словом, он не только показывает результат, но и делает видимым сам процесс своей работы. Его пояснения понятны и весьма практичны, сдержанны и скупы на эмоции.

Но все то, что исключает и обходит стороной строгая систематичность и продуманная методичность Тыниса Саадоя, незаметно крадется за ним по пятам и однажды настигает его: цвет, свойственный каждому уважающему себя художнику, случай, который мудрый мастер использует себе на пользу, возрастающая скорость и уверенность темпа живописи. Он, некогда убежденный, что если черно-белая фотография или картина не удалась, то она не получится и в цвете, теперь привносит цвет в свои изображения. Поскольку Тынис – преимущественно студийный художник, поначалу этот цвет имеет напоминающие об ателье коричневые оттенки, но потихоньку он становится более свободным и живым.

Он трудившийся над картиной неделями, теперь может закончить работу менее чем за час, сначала написав небо и облака (все еще в студии и используя фотографию), а затем, отправившись на пленэр, запечатлевать природные мотивы. Это изменение масштабнее, чем кажется на первый взгляд: студийный художник Тынис Саадоя, предпочитавший концептуальные натюрморты, теперь пишет на открытом воздухе, в неконтролируемой среде и отдаваясь воле случая! Правда, Тынис говорит о важности случая с 2018 года, дав Ээро Эпнеру повод сказать: «Искусство Саадоя всегда казалось мне не крутым, а печальным, потому что, в отличие от меня, он считает себя, нас или искусство не избранными, а совокупностью случайностей, где в лучшем случае (и в результате хорошей подготовки и сосредоточенности) мы все можем приобщиться к общечеловеческому экзистенциальному одиночеству».

Что ж, печально. Но до поры до времени. Bедь Тынис Саадоя — всего лишь человек и может взять обратно слова, которые когда-то сказал, но вот действует он безошибочно и пишет божественно. Взаимодействие двух состояний Саадоя — осознанной целенаправленности и готовности к неожиданностям — создает напряжение, которое придает его работам одновременно очарование вневременности и современности. Если немецкий журналист, пишущий о Кёльнской ярмарке, имел все основания сравнивать его серию «Модель памяти» с тем, что было достигнуто в период расцвета голландского искусства, то Алексей Гордин, комментируя в соцсетях его последнюю выставку пейзажей, имеет не меньше оснований заявить: «Выставлять в наши дни картины, написанные на пленэре, — это панк, еще больший панк, чем приносить в выставочный зал истории из Instagram!»

Еще один живописец, представленный на этой выставке, — Ээро Алев. Будучи всего на несколько лет моложе Тыниса Саадоя и недавним преподавателем академии, он формально не подходит на роль его ученика, однако большая разница во времени между их приходом в профессиональное искусство позволяет допустить такое утверждение.

Интенсивность, трудолюбие и упорство талантливого Алева во многом схожи с теми же чертами Саадоя. Молодой художник должен был буквально считывать рабочий процесс своего более зрелого коллеги, который был открыт зрителю – никаких секретов, но каков результат! – и это должно было быть поучительно. Правда, сильная эмоциональность, движущая творчеством Ээро, столь же очевидна, сколь она скрыта у Тыниса, а характерное для тематики его картин повторное проживание детства добавляет новизну и индивидуальность нынешним работам еще молодого художника.

Однако сосредоточение внимания на детстве делает Ээро и его работу более хрупкими и уязвимыми, поскольку, кроме таланта, ничто другое пока не защищает их. Однако он лучше Тыниса понимает важность случая как в жизни, так и в искусстве — Ээро, похоже, видит в нем скорее судьбу: «Образ путешествия всегда был мне симпатичен и в чем-то сопоставим с метафорой из жизни: бросаешь игральную кость, и от того, что выпадет, зависит то, каким окажется путешествие». Реалистичный стиль изображения связывает их не только друг с другом, но и с Эне-Лийс и девушками. Несмотря на многослойность в интерпретации, у них все как в реальности.

Kiwa и Kiwanoid. Тотальное будущее

«Kiwa, несомненно, самый интересный и в то же время самый загадочный представитель своего поколения, он тяжело поддается какому-либо обобщающему анализу. В своих работах он не следует традиционным бинарным противопоставлениям, таким как реальность и гиперреальность, мораль и безнравственность; вместо этого он сочетает определенный цинизм и (само)иронию с инфантилизмом, что сделало художника любимым enfant-terrible местных СМИ. «Все произведения Kiwa: тексты (статьи, эссе, поэзия), визуальное искусство (скульптура, боди-арт, живопись, видео, перформанс, инсталляция) и саунд-арт, а также различные роли куратора, редактора, модели и общественного деятеля — образуют один целостный текст, персональную семиосферу, где одна тема выражается разными средствами», — пишет Эльнара Тайдре, давая с присущей ей справедливой беспристрастностью представление о масштабе деятельности Kiwa.

Подобно вечному двигателю, работающему уже много веков, Kiwa умеет ценить как традиционное, так и небывалое. Всеми своими действиями он бесстрашно воспевает полноту будущего. Выбрав лучшие жемчужины из альтернативных сфер искусства и жизни, он играл ими, словно ребенок, упоенно наблюдая взаимосвязанность всего сущего, но отказываясь выразить ее на общепринятом понятном языке.

Прости меня, Kiwa, но твои партнеры по выставке понимают и умеют использовать лексику окружающей их реальности, поэтому тебе досталась немного жутковатая роль, зато с большим визуальным и звуковым пространством, потому что мы все тебя любим, но мы также знаем, что ты способен справиться с любой ролью лучше любого из нас. Ты способен работать с любым медиумом, и точно так же ты способен справляться с «функциональной ложной интерпретацией» и хаосом. Так что, пожалуйста, смирись со своей долей и прими тот факт, что за время и в пространстве этой выставки твоя игра с жемчужинами с периферии переместилась в тотальное будущее, которым управляет искусственный интеллект. Будущее, которого ты, возможно, не страшишься, в отличие от подавляющего большинствa смертных.

Твой «Путь робота – сдвиг» – первая в Эстонии серия картин, созданная с помощью искусственного интеллекта, выглядит как нашествие нимфеток-инопланетян; вторая серия картин, «Wildlife Documentaries» представляет собой изображение природы, открытое в текстовом редакторе, но выглядит как загадочнoe заклинание из букв и символов;  обе они оказываются в одном пространстве с  девушкой Кристель Циммер, в отчаянии убегающей в заснеженный лес, и с созданной Терье Оявер тварью, которая только что загрызла Красную Шапочку.

Яссь Каселаан и Арт Алльмяги. Терье Оявер Скульптура

На выставке «Есть еще куда расти!» представлены две работы, хорошо известные на эстонской скульптурной сцене: открывающий экспозицию макет монумента «Равновесие» (2021), созданного Яссем Каселааном и Артом Алльмяги для военного городка в Йыхви, и скульптура Терье Оявер «Тварь» (2019), которая только что вернулась с ее персональной выставки в Тартуском художественном музее. Все три скульптора были преподавателями, все трое получили признание за свою выставочную деятельность, многие скульптуры, созданные ими, находятся/ в публичном пространстве.

«Главной реакцией, по крайней мере на творчество Каселаана, становится своебразный ступор на фоне которого рассеиваются предрассудки и излишне нетерпеливые мысли. /—/ Искусство Каселаана, как утверждает Kiwa, лишает дара речи», — пишет Ханно Соанс в сентябре 2025 года о выставке художника «Пастух. Могила. Человек с крыльями».

Яссь Каселаан  —  исключительный тип творца, если бы не Яссь, можно было бы подумать, что такие художники вымерли. Слишком иными, слишком неизбежными и неповторимыми являются его творение и мышление: «Нет, человек не машина. В то же время … (Задумался.) Машина  —  это, на мой взгляд, смерть, притворяющаяся жизнью. Поэтому мне и нравятся машины. /—/ Например, я верю, что когда родилась моя дочь и я был в родильном доме, к окну подлетела чайка и заглянула внутрь, так вот я верю, что это была моя бабушка, которая приходила навестить нас. Я искренне верю. Бабушка была очень важна для меня. При этом чайка могла просто прилететь и заглянуть в окно. Но все же, похоже, это была моя бабушка. Я подумал, пусть она посмотрит. Совершенно серьезно, для меня это не шутка. /—/ Я верю в призраков, в переселение душ, в Бога… Я думаю, что наверняка есть гораздо более великие силы, более сложные, непостижимые вещи, которые мы, маленькие люди, не знаем и не воспринимаем. У меня нет причин в этом сомневаться». (Из беседы с Юханом Раудом во время вышеупомянутой персональной выставки в Эстонском музее современного искусства в октябре 2025 года.) Процентное искусство Ясся — как и представленная здесь на выставке модель бронзовой скульптуры «Равновесие», выполненная вместе с Артом Алльмяги, — является лучшим примером того, что может предложить заказанная в рамках конкурса работа для общественного пространства.

Арт Алльмяги — человек, который умеет все, готов подставить плечо и найти наилучший способ выполнить технически сложную задачу. Как скульптор, он вызывающе прямолинеен, реалистичен, порой насмешливо-плакатен и несентиментальен: «Самомотивация, упорство, трудовые навыки и творческое мышление — вот мои личные инструменты для достижения успеха в скульптуре. /—/ Я очень скучный человек, и для меня в творчестве нет лично значимых тем для обсуждения. Исходя из этого, я творчески подходил к своей работе. Я выбирал темы для игры. Я не соотношу себя с темами своих выставок, я не живу ими, я играю с ними», — говорит Арт Андре Орн в интервью Päevaleht (апрель 2025 г.). Довольно сухое заявление.

Однако я давно не читала ничего столь же прекрасного, как статья, опубликованная в 2004 году в газете Vooremaa о самом юном участнике Хаапсалуского фестиваля скульптуры Арте Алльмяги, который приехал на фестиваль с дипломом каменотеса из Технического училища Вана-Вигала и мечтал поступить на факультет скульптуры в Тартускую высшую художественную школу. Свою гранитную скульптуру «Поминальный колокол» он посвятил жертвам крушения парома «Эстония»: «Я, выросший у моря, понимаю, что такое море. Я набросал несколько эскизов, включая колокол. Поначалу это был грубый, трудоемкий и материалоемкий вариант. Это было не то, чего я хотел. Я также встретился с людьми из некоммерческой организации Memento Mare, которые потеряли близких в той катастрофе. Нелегко оказаться под перекрестным огнем вопросов, когда ты не можешь предложить ничего определенного. Но эту боль нужно было почувствовать. После встречи меня впервые охватила паника. Она лишила меня сна на несколько ночей, но теперь колокол почти готов. Осталось только высечь на камне текст «Буря утихла, память звенит в душе» и установить скульптуру в парке».

Терье Оявер всегда учитывала контекст, который время диктует художественному творчеству. Время дало ей возможность свободно работать в возрасте, когда творческий потенциал других, как правило, идет на спад. Ей потребовалось некоторое время, чтобы самоутвердиться, но затем она совершила мощный рывок. «Оявер склонна к переменам. /—/ Поэтому ей не нужны крутые развороты, самоотречение и творческое возрождение. Она всегда была готова к переменам. Если оглянуться назад, кажется, что новое время пришло именно для того, чтобы дать ей шанс». (Йоханнес Саар в каталоге персональной выставки Терье Оявер (Тартуский художественный музей, 2025).

У Терье сейчас все отлично. На такой высоте можно держаться долго, хватило бы только сил. Арт – бесценный помощник для всех, кто занимается скульптурой. Хотя свои работы он создает и в тандеме, его бескомпромиссное упорство позволяет ему развиваться только в одиночку, в диалоге со своими собственными представлениями. Яссь… дай ему бог сил и здоровья, а с остальным он справится сам.